Межпородные скрещивания и «чистота породы»

Для человека, далекого от практического бридинга, характерны несколько идеализированные представления о породах и породистых животных. Например, такое: порода со дня ее возникновения разводится исключительно «в себе», без прилития посторонней крови. Или: все заводские породы — результат окультуривания пород аборигенных. На самом же деле ни то, ни другое представление не соответствуют истине — во всяком случае, в отношении породистых кошек. Культурных пород, созданных на основе аборигенных — даже и не пород, а фенотипических групп аборигенного происхождения — крайне мало, причем все они сложились довольно поздно — начиная с 70-х годов ХХ века. Абсолютное же большинство кошачьих пород на протяжении своей истории испытало или значительную метизацию в период становления, или, по крайней мере, ряд вводных скрещиваний с инопородными особями.

Старые, заводские, «чистые»

Давайте рассмотрим такие «классические» породы, как персидская, сиамская, русская голубая и британская. Основу «персидской» — вернее, первоначально «длинношерстной» — породы составляли длинношерстные кошки — скорее всего, азиатского, и в первую очередь, ближневосточного происхождения, в числе которых наверняка была аборигенная турецкая ангора. Не представляет сомнений, что эти длинношерстные кошки спаривались с местной английской «короткошерстной породой» (предками современных «британцев»), а полученных потомков «распределяли» в ту или иную породу по длине шерсти. Первоначальный генофонд породы, которую мы называем персидской, устоялся, по-видимому, лишь к 20-30 годам прошлого века. 60-е же годы ознаменовались селекционной работой по расширению палитры персидских окрасов — появления колорпойнтов, шоколадных и лиловых персов нельзя было бы добиться без вводных скрещиваний с сиамскими кошками.

Но, если часть современных персов несомненно имеет в своих предках представителей сиамской породы, то и эта последняя, как ни странно это прозвучит, не свободна от носительства генов «персидского» происхождения.

Прилитие крови персов в сиамскую породу также имело своей целью расширение цветовой палитры окрасов, да и произошло в те же годы повального увлечения кошачьей «колористикой» — именно от персидской шиншиллы повели свое начало все серебристые линии современных ориентальных и сиамских кошек. На породном типе сиамских кошек единичное использование такой «экзотики», к счастью, никак не сказалось, в отличие от вязок с представителями «короткошерстной породы». Я намеренно не разделяю это понятие на европейскую, британскую и американскую короткошерстную — стандарты на них появились довольно поздно, да и сходство между этими животными вплоть до 70-х годов ХХ века было значительно большим, нежели в наши дни.

Нет сомнений, что все они в той или иной мере поучаствовали в формировании современной сиамской породы. Достоверно известно, что сиамские ред-, торби- и тэбби-пойнты не ввезены из Таиланда (хотя они там встречаются, и в немалом числе), а воссозданы заводчиками путем прилития крови «короткошерстных» кошек Европы и Америки. Не случайно американцы «сиамскими» называют только животных окрасов сил-, блю-, шоколад- и лайлэк-пойнт, а прочих относят к «ориентальным колорпойнтам». Были в роду современных сиамов и абиссинцы — это доказывает не только наличие у них коричного окраса, но и записи в племенных книгах...

Еще одна — и весьма изрядная — доза «европейских» генов влилась в генофонд сиамской породы при создании ориенталов. Первоначально отдельные организации делали попытки запретить племенное использование в сиамской породе колорпойнтов, полученных в рамках этой бридинг-программы.

Однако стандарт у сиамов и ориенталов (хоть колорпойнтов, хоть не колорпойнтов) за исключением окрасов, был одинаков, и в большинстве фелинологических организаций вязки между животными этих окрасов пришлось официально разрешить, так что правильнее на сегодняшний день было бы считать их единой породой.

Если и можно найти таких сиамских кошек, чей генофонд абсолютно свободен от «чужеродных» генов, то разве что в количестве, недостаточном для поддержания племенной популяции.

Кстати, нельзя не обратить внимания на то, что развитие ориентальной породы на базе сиамской и быстрый прогресс обеих пород в сторону экстремализации морфологических признаков совпадают во времени. Не исключено, что именно сочетание породных генофондов и обеспечило возможность столь активного развития породных признаков — такие случаи в истории разведения породистых животных известны.

Русской голубой в отношении метизации «повезло» значительно меньше. На ранних этапах становления ее основу составляли голубые кошки разного происхождения — российского, испанского, мальтийского. Не исключена и примесь картезианской породы.

Но, несмотря на такую разнородность первичного генетического пула, многочисленным он не был. В настоящее время трудно сказать наверняка, что явилось причиной последующей метизации русских голубых с сиамскими кошками. Возможно, это казалось желательным из-за угрозы тяжелых последствий инбридинга, неизбежного ввиду малой численности породной популяции, особенно уменьшившейся в период после Второй Мировой Войны.

С другой стороны, не исключено, что заводчиками просто-напросто руководило желание придать породе более экзотичный «восточный» оттенок. Однако такая стратегия принесла, пожалуй, больше вреда, чем пользы. Во-первых, привнесение аллеля акромеланизма на долгие годы вперед обеспечило выщепление «русских блю-пойнтов» — окраса совершенно нежелательного и в разведении не нужного. Но это бы еще полбеды, в конце концов, избавиться от рецессивно наследуемого окраса при условии целенаправленного отбора против него не так уж и сложно.

Во-вторых — и это уже хуже — прилитие восточной «крови» ухудшило качество шерсти русских голубых: сами-то сиамы имеют шерсть тонкую, но плотно прилегающую, практически без подшерстка. Возврат к описанной ранними стандартами плотной двойной шерсти русских голубых куда более сложен, чем ликвидация носительства «сиамского» аллеля, ибо текстура шерсти определяется полигенно.

И, наконец, еще одно, несколько неожиданное, хотя, возможно, и косвенное, последствие той же метизации — расхождение стандарта породы по разные стороны Атлантики.

Когда сопоставляешь европейские и американские стандарты русской голубой, удивляешься тому, что ряд статей в них описан «с точностью до наоборот»: постав ушей по европейским правилам вертикальный, уши американских представителей породы должны быть направлены в стороны и открыты в основании («восточный» признак!); глаза у американских «русаков» округлые (а вот этот признак «родом» из Европы), тогда как у европейских они, наоборот, миндалевидные (опять Восток!).

В принципе, ничего странного в этом нет — после метизации неизбежно выщеплялись разные «евровосточные» комбинации, просто заводчики в разных странах работали независимо друг от друга, вот и закрепили стандартом те варианты, что показались им более интересными...

Заложница традиций

Метизационные злоключения русской голубой породы меркнут по сравнению с современными проблемами породы британской. «Британцев» с равным успехом можно определить и как одну из старейших, и как одну из самых новых пород кошачьего мира. В самом деле, в начале фелинологического движения существовала уже упомянутая «короткошерстная порода», распространенная как в Великобритании, так и на Европейском континенте. Отличия между жительницами континента и «островитянками» были не такими уж значительными. Во всяком случае, для увеличения поголовья островных «короткошерстных», сильно сократившегося после Второй Мировой войны, в Англию ввозили их французских сопородников. Нет сомнения в том, что «короткошерстная порода» в конце ХIХ — начале ХХ века скрещивалась с «длинношерстной». Кроме того, английские кошки голубого окраса почти наверняка скрещивались и с картезианскими, придавшими их шерсти этакую авантажность — исключительно плотный, несколько удлиненный подшерсток. Все эти «ранние» скрещивания вполне характерны и естественны для первых десятилетий формирования заводской породы.

Но к концу 70-х годов прошлого века различия, накопившиеся в разделенных Ла-Маншем популяциях «короткошерстной» породы привели к официальному признанию ее разделения на две — британскую и европейскую . И если основной стратегией работы со второй (или все-таки отсутствия работы?) — стал принцип «оставить все как есть», то за первую заводчики взялись всерьез. И направление их работе задал первый же стандарт «новой старинной породы». Стандарты на породы кошек, как известно, всегда носили описательный характер. Английская традиция стандартов, пошедшая со времен первой выставки в Кристал-Палас, различала у кошек два варианта формы головы — круглую (у коротко- и длинношерстной породы) и клиновидную (у «иностранных кошек» — сиамов, русских голубых, ангор, абиссинцев и пр.). Соответственно, различала она и две формы глаз — круглую и миндалевидную («иностранную»). То, что у кошек бывают овальные глаза, обнаружилось куда позже... Пока длинношерстная и короткошерстная породы отличались одной лишь длиной шерсти, проблем с прочтением стандарта не возникало. Но к началу 80-х годов ХХ века успел сформироваться современный тип персидской породы — с действительно круглой головой и круглыми глазами. Мало того, практически тогда же возник и короткошерстный эквивалент современного перса — экзотическая кошка. После чего как-то вдруг обнаружилось, что у британцев и голова какая-то не очень круглая, и глаза слегка раскосые...Что было делать — переписывать стандарт? Традиция не позволяет. Проще оказалось «подогнать» породный тип под новое прочтение старого стандарта. И... история повторилась. Для придания животным компактности, круглых глаз и головы (а круглая голова подразумевает довольно короткий нос) начались скрещивания с персами и экзотами. Некоторые линии не удовлетворяли заводчиков качеством шерсти — повторились скрещивания с картезианскими кошками. Но у этих последних нет нужной формы ни у головы, ни у глаз — стало быть, надо было снова вязать персами? Мало того, британцы оказались заложниками не только собственного традиционного стандарта, но и стремительно растущей популярности. Заводчикам захотелось расширить палитру окрасов, ввести в британскую породу колорпойентов, золотых и серебристых шиншилл — это опять требовало скрещиваний с персами. Британец стал все более уклоняться в персидский тип. Если учесть, что большинство стандартов не акцентирует своего внимания на столь важных вещах, как линия черепного свода, длина и ширина мордочки, движение британцев в сторону персидского стандарта приобретает все больший размах. Едва ли не единственный «ограничитель» на этом пути — пункт об отсутствии «стопа» у британских кошек. Согласно стандарту, на переходе ото лба к корню носа они должны иметь лишь небольшое, «легкое» углубление. Надо ли говорить, что трактовка этой «легкости» весьма субъективна.

Между тем персидская порода уходит все дальше по пути экстремализации признаков, их генетические основы стабилизировались, и использование персидских и экзотических кошек в настоящее время способно принести больше вреда, нежели пользы. Ростовые зоны у потомков современных персов и британцев явственно не совпадают, отчего череп приобретает подчеркнуто угловатые очертания — высокий купол сочетается с плоским лбом и тяжелыми надбровьями, отсутствие стопа оборачивается резким углом на переходе к носу, пинч нередко сочетается с выпуклыми подушечками вибрисс и т.д. Это уже не просто излишняя «близость» к другой породе, это нарушение общего впечатления — округлости, требуемой от британца.

Последние редакции стандартов пытаются ввести ограничения наблюдаемого сближения породных типов, присуждая жесткие штрафы за наличие «стопа», или обращая внимание на то, что глаза британца все же не должны быть настолько круглыми и открытыми, как у перса, — но опять-таки, это зависит от субъективного взгляда судьи. Генофонд породы настолько разбалансирован бездарными и бессмысленными скрещиваниями, что стандарт, похоже, следует писать заново...и вводить в него жесткий запрет на межпородные скрещивания.

Проблемы гетерозиготности

Осложняет ситуацию в британской породе и значительная примесь генов шотландских фолдов. Шотландец — порода гетерозиготная по породообразующему (мутантому) признаку, что вообще-то в разведении животных случай довольно редкий, так как неизбежное при гетерозиготности расщепление признаков в потомстве способно свести на нет само определение породы. Тем не менее, прецеденты работы с такими признаками есть. Как правило, такая порода включает в себя две вариеты — одну с мутантным признаком, другую без оного. По всем остальным показателям эти животные идентичны и соответствуют одному стандарту. В сущности, шотландский фолд на своей американской родине разводится именно таким образом. Естественно, на стадии формирования эта порода прошла путь многочисленных вводных скрещиваний и с американскими короткошерстными, и с персами, и с британцами. Впоследствии же стандартом был закреплен единый желательный тип шотландской породы с вариациями фолд (выставочная) и стрэйт (только для разведения).

Видимо, этот-то пункт «только для разведения» и подвиг европейских заводчиков на сомнительное мероприятие — разводить шотландских фолдов на основе британской породы, регистрируя вислоухое потомство как фолдов, а прямоухое — как британцев. Ни для качества породных признаков фолдов, ни для морфологического типа британцев с их и без того разбалансированным генофондом, эта политика успешной не оказалась. О проблемах разведения фолдов в Европе и России фелинологи писали уже неоднократно, и вряд ли есть смысл возвращаться вновь к этой теме. Но хочется отметить, что сдвиги в бридерском и судейском сознании уже происходят. Ряд фелинологических организаций одобрил программу перехода на разведение шотланских фолдов по американскому принципу. Осталось решить основной вопрос переходного периода — куда девать творческое наследие пятнадцатилетней фолдо-британской метизации?..

Еще более странная гетерозиготная порода — тонкинская. Пожалуй, это единственный прецедент в бридинге декоративных животных: порода, имеющая только один, но генетически гетерозиготный окрас. Порода эта появилась в то время, когда бурманская и сиамская кошки были довольно-таки близки по морфологическому типу, и представляла она собой не более ни менее как группу сиамо-бурманских метисов. Понятно, что при разведении «в себе» эти метисы давали как себе подобных, так и котят бурманского и «сиамского» окраса. На ранних стадиях разведения эти потомки еше могли вернуться в лоно исходных пород. Однако шли годы, бурманская и сиамская порода расходились по своим признакам все дальше, а тонкины оставались на месте. Теперь о «возвращенцах»-сиамах и речи быть не может, да и в бурманской породе их отнюдь не примут с распростертыми объятиями. Что делать с такой породой? Выбраковывать половину каждого помета? Узаконить все три окраса? Из соображений гуманизма можно следовало бы выбрать второе...а вообще-то лучше всего, по-моему, перевести ее в Ассоциацию Традиционных Пород Кошек (TCA), там как раз остались традиционные бурманцы и сиамы.

«Молодые» и «мутантные»

Вообще-то возраст самых «молодых» пород, созданных целенаправленным межпородным скрещиванием, таких, как оцикэт (абиссинская х сиамская) и бомбей (бурманская х американская короткошерстная), уже почти достиг полувека. И хотя до последнего времени этот путь породообразования был далеко не самым распространенным, новые породы продолжают создаваться и простыми скрещиваниями (бурмилла), и сложными (рэгдолл, пуделькэт), и вводными — добавлением породообразующей мутации в сложившуюся породу (петерболд). Появление на фелинологической арене новой гибридогенной породы — бенгала — вызвало новый всплеск интереса к породобразующим скрещиваниям и появление очередных новых пород (например, серенгети — бенгал х ориентал).

Заводчики, которые сознательно занимаются метизацией в целях породообразования, как правило, отдают себе отчет в своих действиях и имеют какую-никакую, но племенную программу скрещиваний. Как ни странно, гораздо большую проблему для фелинолога представляют заводчики «молодых» мутантных пород. Дело в том, что мутанты появляются на свет, как правило, в единственном числе. Иногда удается повторить вязку, но и тогда их число вряд ли превысит 2-3 особи. На первом этапе работы с мутацией ставится простая задача — увеличить племенную популяцию (кроме того, конечно, надо определить тип наследования мутации, примерно оценить спектр ее проявления и вероятность негативных последствий, для чего необходимы инбредные вязки). Увеличивают поголовье мутантов, либо скрещивая их с их же ближайшими родственниками, либо с теми кошками, что оказались на данный момент в питомнике. И вот, когда количество мутантов достигает десятка голов, возникает вопрос — а какой, собственно, следует быть новой породе? То есть пора писать предварительный стандарт и определять стратегию формирования породы, — включая и использование межпородных скрещиваний. Тут-то и начинаются странные проблемы.

Вообще-то при создании пород на основе мутаций решение о целесообразности тех или иных скрещиваний должны принимать оригинаторы. Не существует никаких универсальных обоснований того, можно ли использовать ту или иную породу для формирования новой, мутантной, — никаких, кроме элементарного здравого смысла. Свое нежелание вводить в новую породную группу инородный генофонд оригинатор может аргументировать тем, что специфические признаки того или иного породного типа ухудшают проявление мутации, или тем, что он опасается привнести «шлейф» чужеродных наследственных заболеваний, и т.д. Но аргументирует обычно совершенно иначе! Основной аргумент отечественных оригинаторов звучит так: это аборигенная порода, и пусть разводится только в скрещиваниях с местными аборигенными породами! Помилуйте, да какая же это порода? Породы-то еще нет! Один-единственный, уникальный мутант, пусть и подобранный на улице, «группой животных» никак не является. А тот десяток его близких родственников, который может быть с натяжкой назван «группой» (для породы, правда, этого количества все равно маловато), никак не представляет собой аборигенной породы, потому что вклад заводчика в ее разведение куда больше воздействия естественной среды. Так что никакого резона ограничивать племенную базу мутантной породы исключительно «аборигенами» не имеется. Между тем ведь может существовать породный тип, на котором именно эта мутация «засверкает», а вредные последствия окажутся минимальными. Кстати, в России эти проблемы мутантных пород приобретают еще больший размах — в связи со спецификой квартирного содержания животных пресловутый десяток «первичных» мутантов обычно обитает не в одном питомнике и не у одного заводчика-оригинатора, а оказывается роздан поодиночке единомышленникам, энтузиастам и просто знакомым. А на стадии написания стандарта и определения единой стратегии в формировании новой породы всякое единомыслие нередко кончается, и каждый начиинает вести самостоятельную программу разведения. В итоге фелинология «обогащается» десятком стандартов на новую мутантную породу...

Существует и другая крайность в разведении мутантных пород. На первых стадиях разведения породы основное внимание оригинаторы уделяют собственно породообразующему признаку, разрешая очень широкую метизацию — чуть ли не со всем, что шевелится (это бывает особенно характерным для американского разведения). Самым частым словом в стандарте становится «относительно» (относительно широкая, относительно короткая и т.д.). В результате образуется очень большой пул животных, более-менее единообразных в отношении мутантного признака, а в остальном похожих на всех зверей сразу. В логике такому подходу, безусловно, не откажешь. Широкий спектр вариаций проявления признака позволяет отобрать типы наиболее стабильные, эффектные и жизнеспособные, проанализировать их происхождение и в дальнейшем вести работу только в этом направлении. Вопрос в том, куда девать всех остальных? Куда они деваются в США, я затрудняюсь сказать, а вот в России при таком подходе возникла бы дюжина новых пород. И полдюжины клубов, организованных «обиженными» владельцами. И еще одно. В США (в TICA, в частности) породы (точнее, породные группы) с таким «довольно относительным» стандартом и с акцентацией оценки на породообразующем признаке могут участвовать в чемпионате. Вряд ли это вполне корректно по отношению к владельцам животных с «полноценным» устоявшимся стандартом. Да и к самим владельцам животных новой породы, стандарт которой может резко «переопределиться» в любой момент.

За или против?

История пород и их современное развитие ставит перед фелинологом несколько вопросов. Например, какое животное мы вправе назвать «чистопородным»? Какая доля межпородных вязок допустима для того, чтобы порода сохраняла генетическую самотождественность? или только отсутствие всякого притока чужеродных генов может обеспечить стабильность породного генофонда? Не чревата ли такая стабильность полным прекращением развития породы?

Определение породы ответа на эти вопросы не содержит. Вообще-то такие ответы в косвенной форме должны находиться в нормативных документах фелинологических организаций — стандартах, племенных положениях, положениях о Родословной Книге. Однако одни организации четко регламентируют вопрос о возможности и правилах осуществления межпородных вязок, другие не вполне последовательны в данном вопросе, а третьи и вовсе отдают эти вопросы на рассмотрение племенных комиссиий клубов или самих заводчиков.

Рассмотрим, к примеру, стандарты пород. Стандарты CFA, например, четко оговаривают допустимость межпородных скрещиваний для каждой породы (в большинстве случаев таковые не допускаются). В ряде случаев стандарт указывает на допустимость так называемых асимметричных кроссов — к примеру, для балийской породы породы допускается скрещивание с сиамской, а для сиамской любые межпородные «браки» запрещены. Такое положение означает, что потомки от балийско-сиамского скрещивания могут быть использованы в дальнейшем разведении балинезов, но не имеют права участвовать ни в выставках, ни в племенной работе как сиамы (пусть даже они больше похожи на сиамов, чем на балинезов). Подобная политика защищает «предковую», более морфологически продвинутую породу от притока нежелательных аллелей (прежде всего — аллеля длинной шерсти, конечно). Стандарты TICA оговаривают допустимость межпородных скрещиваний только в отдельных случаях — как правило, для молодых пород с неустоявшимся стандартом. Запрет на ауткроссы не оговаривается, но при сопоставлении всех стандартов можно сделать логический вывод — если возможность межпородных скрещиваний не оговорена, то они запрещены. К сожалению, наши соотечественники привыкли руководствоваться обратным принципом: разрешено все, что не запрещено. Это следовало бы учесть как всем составителям отечественных стандартов (впрочем, они-то, как правило, это как раз учитывают), так и стандартов одной из наиболее распространенных в стране фелинологических организаций — WCF. В стандартах этой федерации практически ничего не говорится о межпородных скрещиваниях. Надо полагать, WCF-бюро отдает право решать этот вопрос непосредственно клубам. Невразумительная позиция организации в отношении межпородных скрещиваний, наряду с нечетким, малореальным стандартом — это, пожалуй, основные источники бессмысленной метизации животных. Впрочем, есть и еще один путь «подкачки» инородных генов в генофонд породы — это так называемый класс новичков.

Организации, где разрешено вносить в племенные книги животных на основании одного лишь их фенотипического соответствия породе, редко оговаривают, для каких именно пород допустима подобная практика. Конечно, исходя из здравого смысла можно понять, что перса или сиама экстра-класса на улице не подберешь. То есть подобрать-то можно (он наверняка окажется потерянным или сбежавшим от своих хозяев), но разведением такого животного ни один серьезный заводчик заниматься не будет: племенная работа с экстремальными породами строится прежде всего на основании родословной. Опять-таки на основе здравого смысла можно понять, что подходящий под стандарт сибиряка кот из окрестностей Иркутска, вполне может быть принят в разведение и без документов. Но вполне реальна и другая ситуация — кошка, внешне весьма похожая на британскую, окраса, скажем, блю-пойнт, вполне может оказаться «продуктом» сложного скрещивания колорпойнтов-персов, тайцев и ЕКШ. Бесшерстная кошка может нести мутацию как донского сфинкса, так и канадского, или даже какую-то третью, новую — как ее определить «в породу», в зависимости от морфологического типа, что ли?.. И ведь определяют же, и в племенные книги записывают! Грешат этим, как правило, мелкие независимые клубы, но страдает-то порода в целом. Мало какая — даже вполне серьезная — организация откажется принять к себе высокопородную на вид кошку только из-за того, что ее родословная исходит из клуба с сомнительной репутацией, и есть в этой родословной предки, никому не известные. А ведь не исключено, что в потомстве такой кошечки как раз и проявятся последствия скрытой метизации — «следы невиданных зверей»...

Вернемся к вопросу о пресловутой «чистоте породы». Строго говоря, определения этому понятию нет, порода — образование динамическое, движущееся. Определить «чистопородность» животного можно разве что как количество поколений предков, относящихся к этой самой породе. В фелинологии этот стандарт довольно мягок — от 4 до 6 колен, по требованиям различных организаций. В случае же, если в родословной животного на протяжении этих самых колен присутствует хоть одна инопородная особь (за исключением тех пород, скрещивания с которыми допускаются стандартом породы), разведение считается экспериментальным, о чем должна быть соответствующая пометка на родословной. Как правило, эта отметка об «экспериментальном» происхождении животного имеет значение только для заводчиков — в выставках такое животное имеет право участвовать наравне с «чистопородными» конкурентами. Кажется, такая ситуация изо всей бридерской практики закрепилась только в фелинологии (впрочем, я могу и ошибаться). Я не призываю «поразить в правах» кошек экспериментального происхождения, но задуматься о правомерности такого подхода, по-моему, стоит. Одно дело — экспериментальные родословные в новых, молодых, аборигенных породах, — и совсем другое — в породах со столетней историей.

Точно так же я не предлагаю отказаться от метизации, остановить развитие пород (в том числе и традиционных) и свести их генофонд к единообразию чистой линии лабораторных животных. Просто я считаю, что межпородные скрещивания должны быть оправданными. Они практически неизбежны при создании большинства новых пород (особенно мутантных). Они необходимы в случае малочисленности редкой породы и нарастании процессов инбредной депрессии. Они могут быть желательны для расширения цветовых или «шерстных» вариантов традиционных пород — но только по типу вводных скрещиваний, при условии тщательного подбора производителей и при наличии в породе ядра генетической стабильности — крупных, качественных питомников, экспериментальной работой не увлекающихся.

Кроме того, я хотела бы обратиться к заводчикам с просьбой: требуйте от своих организаций детальной проработки положения об экспериментальном разведении, правил регистрации потомства от межпородных вязок, и, наконец, обязательного внесения в стандарт породы пункта о допустимости конкретных межпородных скрещиваний или же запрете на них. Поверьте, это в интересах породы. В конечном счете — в ваших же интересах.